Впечатления от Летней школы 2018

ТВОРЧЕСКОЕ ПИСЬМО И НОВЫЕ ПРОФИЛИ ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
     Можно ли вообще научиться писать, или литературный талант – это дар свыше, не поддающийся рациональному осмыслению? Каково соотношение филологии и литературы? Помогает или, напротив, мешает литературоведческая компетентность начинающему писателю? Кто должен преподавать творческое письмо в непрофильных вузах?      Эти и другие давно назревшие вопросы стали предметом обсуждения на XXI Фулбрайтовской гуманитарной летней школе «Творческое письмо и новые профили гуманитарного образования», проходившей 26-29 августа в Музее-усадьбе Л.Н. Толстого «Ясная Поляна». Организаторами проекта выступили Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова и Программа Фулбрайта в России. Школа была посвящена дисциплине, которая в вузах США и Западной Европы носит название «творческое письмо» (creative writing) и предназначена для обучения литературному творчеству студентов нелитературных вузов и факультетов. В России практика введения этой дисциплины уже есть даже в школах, но по-прежнему остается множество вопросов, как выстроить учебный процесс, развить литературный талант у тех, у кого он есть и кто впервые берется за перо, а также привить культуру письма всем тем, кто не собирается стать профессиональным писателем. Эти вопросы были предложены на рассмотрение участникам летней школы заранее и обсуждены в ходе ее работы.
     Место и время проведение летней школы были выбраны не случайно: именно в эти дни исполнилось 190 лет со дня рождения классика русской литературы Льва Николаевича Толстого, чье творчество определило развитие литературы, философии не только русской, но и мировой. И, конечно же, не обошлось без обращения к творчеству Льва Николаевича с точки зрения приемов, риторики текста и в целом школы писательского мастерства.
     В день прибытия участников школы состоялась интереснейшая экскурсия по Музею-усадьбе «Ясная Поляна», где была возможность погрузиться в атмосферу барской усадьбы XIX века, где нет роскоши, но есть все необходимое для скромной и творчески насыщенной жизни (филологов особенно привлекла библиотека Льва Николаевича), тишину и покой английского парка с его тропинками и прудами, душистыми яблоками и, наконец, остановиться в молчании перед могилой писателя, пусть и отлученного от церкви, но до конца жизни сохранившего в себе неприятие зла и несправедливости.

Нужно ли учиться литературному мастерству? 
     
Следы влияния романтической традиции (в обывательском сознании) часто прослеживаются в том, что многие убеждены в невозможности научиться создавать художественные тексты, в совершенной обособленности сознания писателя от традиции, в его «одаренности свыше», не требующей приложения усилий. Однако та же романтическая традиция была сильна именно преемственностью Традиции предшествующей и была первой, кто заново открыл Шекспира читателю, возведя его в канон, не говоря уже о том, что сам Шекспир – воплощенная в индивидуальном творчестве, переосмысленная Традиция.
     Как отметил в своей лекции «Жизнь как открытие» писатель, поэт, литературовед, профессор Университета Айовы (США) Кристофер Меррилл, «почему-то никто не сомневается, что живописцу нужно учиться, музыканту – тоже (моя супруга скрипач), но в то же время считают, что литературному мастерству учиться не нужно». Сам К. Меррилл – ученик Иосифа Бродского и друг Пола Остера – уверен, что учиться не только можно, но и совершенно необходимо. Вслед за своим великим учителем, который «поверил алгеброй гармонию» стиха, он разработал целую систему, по которой обучает студентов. «Из всего потока человек пять или шесть становятся писателями», – говорит он. Но главное то, что курсы литературного мастерства – хорошая профилактика бездумного отношения к письму, что называют «графоманством».
     Доцент Санкт-Петербургского университета, писатель, автора романов «Люди в голом», «Скунскамера», «Осень в карманах», исследователь англо-американской литературы Андрей Аствацатуров в одной из своих книг нонфикшн «И не только Сэлинджер» (глава «Формула вдохновения») упоминает два типа поэтических клубов: в одном «[повествователь] слушал, как кто-нибудь из них [молодых поэтов] подолгу верлибрами пересказывает очередной недавно переведенный семинар Жака Лакана или жонглирует экзотическими размерами, прочитав о них в книге Михаила Гаспарова», в другом молодая поэтесса «почти ничего в детстве не читала, “никаких книг там или стихов”, а тут год назад вдруг “раз, и проперло”. Так она прямо и выразилась». Речь в главе «Формула вдохновения» шла о Томасе Стернзе Элиоте и, конечно же, о его понимании «традиции и индивидуального таланта», той неразрывной обусловленности, без которой индивидуальное творчество немыслимо вне Традиции. Другими словами, без интенсивного чтения нет писателя. А чтобы чтение было действительно интенсивным, нужны хотя бы элементарные филологические знания: «Писателя вдохновляет искусство, а вовсе не «жизнь», как думают многие. Поэтому филологический аспект очень важен». Основная категория, введенная в обиход Т.С. Элиотом, – sensibility – может быть переведена как «чувствительность», но особого рода. Это мировидение писателя, «проявляющееся на уровне художественных средств, на уровне формул этого писателя».

Вопросы методологии
     Несмотря на то, что и у России, и у стран Запада есть опыт в создании академических программ по литературному творчеству (ярчайший пример в России – Литинститут имени А.М. Горького), на современном этапе, во-первых, творческое письмо для непрофильных вузов и факультетов – это нечто другое, по сравнению с литинститутом, требующее отдельной методики; во-вторых, образ современного студента и в России, и на Западе несколько изменился за последние десятилетия, и курс литературного мастерства решает не одну задачу. С одной стороны, это шанс для будущих писателей, с другой – даже если по окончании курса выпускник не станет литератором, у него сформируется культура письма. Подобно музыканту-любителю, который лучше понимает произведение, когда прикасается к нему кончиками собственных пальцев, литератор-любитель, осознавший всю сложность творческого процесса, будет лучше понимать художественное слово.
     Другой вопрос в том, как преподнести материал, какие дисциплины включить в курс. Ведь обучение литературному мастерству, или творческому письму, невозможно без работы с художественными текстами, и работа эта должна учитывать опыт гуманитарных наук, прежде всего литературоведения. Но в каких пропорциях это нужно давать, что именно включать и насколько глубоко погружать студентов в теорию, также стало предметом обсуждения в летней школе.

Российский и зарубежный опыт
     Преподаванию литературного мастерства в России было посвящено выступление писателя, лауреата литературных премий, литературоведа, профессора НИУ ВШЭ Майи Кучерской. Она рассказала о том, как школа писательского мастерства складывалась, начиная с ВЛХИ в 20-е годы, о первых учебниках, разработанных литераторами (В. Вересаевым, В. Маяковским, Г.А. Шенгели и др.) и литературоведами, в частности, представителями формальной школы, о Литературном институте им. А.М. Горького, о тех задачах, которые решались в рамках обучения литературному мастерству.
     Об опыте зарубежном рассказали Кристофер Меррилл и профессор Уорикского университета (Великобритания) Морин Фрили. В частности, К. Меррилл пояснил, что курс creative writing не подразумевает обучение формульным повествованиям, а основной акцент делает на выстраивании «индивидуальной траектории развития» каждого автора, на том чтобы помочь ему выработать свой индивидуальный и неповторимый язык письма. Студентам преподают и литературоведение, и критику, проводят практические занятия, вводят в курс того, какие приемы и средства создания мира произведения вообще возможны, но дальше обучающиеся развиваются сами. Им не помогают в «трудоустройстве», поскольку это не входит в задачи университета, но они получают возможность публиковать свои работы в периодике.
     Морин Фрили пояснила: «Я не преподаю студентам теорию, а обучаю их нарративным техникам. Мы читаем много поэзии». Помимо работы с текстами, в Уорикском университете дают задания на выработку индивидуального стиля – еженедельные эссе на волнующие студентов темы, опережающие задания, а также проводят проигрывание литературного текста, всевозможные игры с элементами театрализации, литературные провокации (trixtering) которые помогают выстроить повествование и выработать нарративную культуру. Особый акцент делается на переводе текста, поскольку перевод – это работа воображения, считает М. Фрили, особенно с таких языков, как турецкий или армянский (сама Морин долгое время училась в Турции), а также на написании киносценариев. Среди видов заданий есть и следующие: вопросы на размышление в течение нескольких дней и создание текста от первого лица.
Филология и литература: возможен ли диалог?
     Соотношению литературы и литературоведения в контексте творческого письма была посвящена лекция Андрея Аствацатурова. Он убежден, что литературоведческий подход в обучении письму неизбежен. Во-первых, потому, что «это очень важный момент – научить людей читать, в этом роль филологии». Во-вторых, филология, выработав свой метаязык, перестала быть «вторичной» по отношению к художественному тексту, и не учитывать ее достижения означает сохранять за собой позицию «наивного читателя»: «Ученый перестал быть толкователем, соавтором, он стал рыцарем, который пришел сразиться со своим автором».
     О своем опыте включения нарратологии в курс литературного мастерства рассказала литературовед, сервантовед, старший преподаватель НИУ ВШЭ Александра Баженова-Сорокина. Она подчеркнула, что для тех студентов, которые не специализируются на литературоведении, объем знаний по нарратологии неполный, нужный ровно настолько, чтобы овладеть повествовательными приемами. Помимо собственно нарратологии в теоретический курс включены история филологических исследований, теория интертекстуальности. Также сделан акцент на метаповествовании и металитературе, на категориях времени и пространства.

«Энергия текста»: занимательность как ключ к мастерству
     С этой точки зрения рассмотрела вопрос Майя Кучерская, которая также готовит будущих писателей в своей мастерской, и есть выпускники весьма успешные. Оказывается, для такого понятия, как занимательность, или увлекательность, – собственно того, что удерживает внимание читателя, – есть своя «алгебра гармонии».
Речь идет о принципах, или законах увлекательности, как, например, наличие загадки, тайны, концентрация на действии (что же произойдет дальше?), непременное наличие конфликта (не обязательно дуэли на шпагах, но конфликта интересов, конфликта внутреннего), контрастов, ускорение и замедление действия, «смена кадра», специфичность описаний и, наконец обманутые ожидания читателя, что может происходить как на уровне сюжета и фабулы, так и на уровне извлекаемых из книги смыслов, или метатекста.
     Для иллюстрации законов занимательности каждому участнику летней школы было дано задание написать текст любого жанра о том, кто сидел с ним рядом в автобусе. Тексты получились довольно интересные.

Дискоммуникация – проблема жанра?
     Этой теме был посвящен мастер-класс А. Аствацатурова, по сути отражающий опыт прочтения повести Генри Джеймса «Письма Асперна», изложенный в книге «И не только Сэлинджер». Повесть о филологических разысканиях XIX века, ставящая вопрос о сущности литературы, о ее отношении к жизни и о границах того и другого. Главный герой, филолог, занимающийся изучением творчества поэта Джеффри Асперна (собирательный образ романтика английского типа) разворачивает настоящую охоту за письмами почившего гения, хранящимся у его престарелой возлюбленной мисс Бордеро и ее племянницы Титы (Тины), старой девы викторианского типа. Герою (представляющему популярный в XIX столетии «биографический метод») кажется, что письма прольют свет на творчество поэта, «расставят все точки над “i”», и он устремляет всю свою энергию на завладение ими. Главное в повести – конфликт двух сознаний: героя-повествователя и Титы, означающий по сути конфликт двух жанров: приключенческого и любовного романов.
     То, что в литературе дискоммуникация на основе конфликта жанров и, соответственно, сознаний, начиная с «Дон Кихота», – обширное пространство для игры, несомненно. Поэтому учиться литературному мастерству необходимо и на таком примере.
     Эго-повествование и биография: опыт построения текста
На эту тему со слушателями летней школы говорили член Ученого совета Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Екатерина Лямина и преподаватель того же вуза Алексей Вдовин. Е. Лямина провела анализ автобиографического жанра начиная с «Исповеди» Блаженного Августина и Ж.-Ж. Руссо, говорила об особенностях повествовательной техники, фигуре рассказчика, причинах популярности эго-повествования в литературе XVIII столетия, отличающейся психологизмом, повышенным вниманием к индивидуальному пространству человека, деталям и оттенкам, будь то «Опасные связи» Ш. де Лакло, «Юлия, или Новая Элоиза» Ж.Ж. Руссо или «Путешествие вокруг моей комнаты» К. де Местра. Непременной составляющей работы творческой мастерской Е. Ляминой является чтение эго-документов вместе со студентами, поскольку «чтение и письмо неразрывны».
     Алексей Вдовин как постоянный автор известной серии «Жизнь замечательных людей», написавший книгу «Добролюбов» об известном русском критике, поэте, публицисте, поделился опытом создания биографического текста. В частности, он пояснил, что сам предпочитает прямую хронологию, однако версий построения биографического повествования может быть множество. Один из любимых образцов «нестандартной» биографии для А. Вдовина – роман Дж. Барнса «Попугай Флобера», а также биографическое метаповествование «Бедный Жозеф». Жизнь и смерть Иосифа Виельгорского. Биография человека 1830-х годов» Е. Ляминой и Н.В. Самовер. Для автора биографии важно, во-первых, выработать культуру отбора материала, найти собственный ракурс восприятия личности героя, о котором он пишет, во-вторых, выработать свой язык, свой стиль повествования.

Преподавание литературы «на писательский манер», или Научиться писать, как Толстой
     В качестве практических упражнений участникам летней школы было предложено два задания. Одно групповое: на основе прочитанного рассказа Л.Н. Толстого «Две смерти» выполнить упражнения по работе с текстом. Другое индивидуальное: написать собственный текст или вариант текста рассказа, приближающийся к повествовательной манере Толстого, но в несколько видоизмененном виде, с чем участники справились неплохо.

На десерт: кто должен учить людей писать?
     Старый анекдот о Владимире Набокове и Романе Якобсоне уже не столь актуален, поскольку и писатели, и литературоведы (и писатели-литературоведы) в равной степени ответственны за качество обучения литературному письму.
     Интересным опытом стал просмотр фильма о преподавателе творческого письма «Исправленный вариант» режиссера Марка Лоуренса (2015) с участием Хью Гранта, предложенный профессором МГУ им. М.В. Ломоносова и Карлтон Колледжа (США) Дианой Немец-Игнашевой (Диана Осиповна сейчас пишет книгу о тетралогии власти А. Сокурова). Главный герой – в прошлом успешный киносценарист, награжденный «Оскаром», пребывает в состоянии кризиса: его новые сценарии не понимают в Голливуде, он сам не понимает процессов, происходящих в киноиндустрии, чувствует себя «лишним человеком». И тут ему поступает предложение преподавать творческое письмо в одном провинциальном колледже. Он убежден, что «мастерству сценариста нельзя научить», пытается «жить в свое удовольствие», но жизнь расставляет свои акценты, и педагогика в конце концов выводит его сознание на новый уровень, дает ему творческий импульс, а заодно и прекрасную и талантливую возлюбленную. По диалектическому содержанию фильм напоминает «Красоток» (Bimboland) Ариэля Зейтуна (1998), где главная героиня – ученый-этнограф также переживает личностную трансформацию.

В заключение
Хочется выразить благодарность организаторам XXI Фулбрайтовской гуманитарной летней школы за уникальный опыт погружения в творческий процесс, за интересные занятия, прекрасные условия и очень доброжелательную атмосферу.

Бекузарова Юлия Юрьевна,
учитель русского языка и литературы

МКОУ «Гимназия №4» г.о. Нальчик,
исследователь американской литературы