Память и травма в “Скрытом” Михаэля Ханеке (2005)

25 апреля, 18.00, ауд. 950

Повествование о фильме Михаэля Ханеке “Скрытое” (Caché, 2005) естественным образом превращается в перечисление его регалий: он получил ряд главных наград на Каннском кинофестивале, авансом была включена в список ста лучших фильмов 21 века по версии BBC и величайших свершений в мировом киноискусстве за последнее десятилетие по версии лондонской Times. Каждый зритель решает для себя сам, насколько серьезно относиться к меткам символического статуса. Однако кажется, что окружающий “Скрытое” ореол “мэтрства” и высокой фестивальной моды составляет важную часть смысловой игры, основными координатами в которой выступают центральные для Ханеке темы: психические девиации как обратные стороны повседневной нормальности, язык как ключевой медиум насилия и власти, иллюзорный реализм медийных репрезентаций реальности.

В центре сюжета “Скрытого” находится литературный обозреватель Жорж Лоран, жизнь которого, на первый взгляд, уже приобрела устойчивые и завершенные формы: у Лорана есть жена, сын, друзья, работа на телевидении – все то, что вместе составляет картину буржуазного благополучия. Конец идиллии наступает в тот момент, когда Жорж получает по почте записи с камер видеонаблюдения и понимает, что за ним следят. Новые кассеты выводят Жоржа на след Маджида – сына алжирских мигрантов, усыновленного много лет назад семьей Лорана. Встреча с ним – вызов памяти, аккуратно вытесняющей призраки прошлого.

Используя в работе над фильмом камеры высокого разрешения – технику, которую привычнее ассоциировать с телевидением, чем с артхаусом, Ханеке недвусмысленно апеллирует к названию картины, подсказывая зрителю, что источник заявленной в нем скрытости следует искать где угодно, но только не в изображении. Созерцание высокотехничного, но анонимного изображения взрывает границы картины изнутри и превращает слова Маджида – “Я хочу, чтобы ты присутствовал при этом” (I want you to be present here) – в императив, обращенный напрямую к зрителю, недвусмысленное напоминание о расстановке сила в отношениях режиссера и адресата. Отвечая на центральный вопрос фильма – Кто смотрит? – зритель приходит к осознанию ущербности языка, которую Ханеке передает в визуальной метафоре – кровь и детские рисунки.