Рубрика: Кафедра

Ура Ане Швец, нашему дважды-магистру!!!

Выпускница магистратуры нашей кафедры Анна Швец успешно защитила магистерскую работу в Университет Джорджии (США) на тему AVANT-GARDE TOTAL BOOK PROJECT: INTERACTION OF THE VERBAL AND THE VISUAL IN FOR THE VOICE BY VLADIMIR MAYAKOVSKY AND EL LISSITZKY. Радуясь достижению, надеемся на новые! Перспективы открываются перед теми, кто их открывает!

Анна Швец:

«Европейский стиль»

Моя предыстория: в 2016 г. я получила стипендию для обучения в США в магистратуре. Меня принял один из state universities (University of Georgia), я училась по программе Comparative Literature (примерно можно перевести как «сравнительное литературоведение»). Стипендия покрывала оплату обучения (бесплатного обучения в США нет), страховку и ежемесячные выплаты на проживание. Контракт был заключен на два года — предполагалось, что за четыре семестра я успею выполнить все требования программы, т.е. отработать нужное количество курсов, написать диссертацию и защититься.

Собственно, расскажу немного об обучении в США и — в основном — о процессе защиты диссертации (магистерской) — и о том, чем он отличен от защиты в нашем представлении.

Начать стоит с того, что в Америке выпускаться можно в любом семестре — при условии, что все требования программы выполнены. Под требованиями имеются в виду 9 курсов, которые надо отработать для получения магистерской степени, а также защита диссертации. Все курсы выбирает студент из списка доступных на каждой кафедре — единственным ограничением является утвержденный на программе “учебный план”, в котором задано количество кредитов в каждой тематической категории. В моём случае, например, надо было отработать 5 любых аспирантских курсов с кафедры Comparative Literature и 4 аспирантских курса — с любых других кафедр гуманитарной направленности. В семестр не рекомендуется брать больше 3 курсов. По своему опыту могу сказать, что и 3 потянуть довольно сложно: нагрузка достаточно большая, так как упор в основном делается на огромные объёмы аналитического чтения статей и источников вне класса, а также на написание неимоверного количества промежуточных письменных работ и финальных (замещающих экзамен) эссе по 20 с. каждое. Впрочем, никто не запрещает брать меньше, и некоторые студенты растягивают прохождение этого этапа (называемого coursework) на 5-6 семестров (при условии, что они могут оплачивать своё обучение, конечно).

Защита любой диссертации — магистерской или докторской — не обязательно происходит в конце в каком-то определённом семестре, как принято у нас. По сути, защищать диссертацию можно в любое время — некоторые даже специально остаются на третий год, чтобы написать хороший текст. В целом, все исповедуют принцип «защита будет тогда, когда сам студент готов и желает это сделает». Сама защита происходит один на один с выбранной студентом же комиссией. В комиссию входит научный руководитель и несколько “читателей” (readers). Обычно в середине программы принято спрашивать знакомых преподавателей, согласны ли они работать со студентом. Затем заполняется и сдаётся специальная форма. И дальше студент абсолютно свободен в выборе времени и режима работы. Если все курсы отработаны, можно приступать к написанию текста. (Как можно понять из предыдущего абзаца, писать диссертацию и ходить на занятия — очень проблематично).

Диссертация, как правило, пишется каждым кандидатом в его собственном темпе. По моему опыту, руководители вообще не вмешиваются в процесс — это норма. Что я имею в виду: формулировка темы, план работы, поиск исследовательского фокуса и методологии, написание черновиков, вычитка — всё под вашу ответственность. Руководитель правит только уже готовый текст (это означает: совсем финальный) и даёт советы-рекомендации (редко это очень концептуальные вопросы — в основном стилистические комментарии или конкретные указания «проясните», «включите вот эту книгу»). Можно, впрочем, периодически просить консультации, но американцы не любят тратить время на просто разговоры. Если у вас есть адресный запрос, уже фундированный интересом к проработанной теме, — либо направят к нужной книге, либо непосредственно к специалисту, который рад будет дать мини-лекцию. Нет запроса — нет помощи. Промежуточные черновики работы не читаются. Концепции в сыром виде редко обсуждаются в критическом режиме один на один — максимум, вам покивают, скажут, что идея интересная, может, упомянут пару работ, но особенно въедливо пробовать идею на зуб на этом этапе не станут. Как говорила одна моя коллега, в магистратуре / аспирантуре все полагаются на метод «sink or swim».

Впрочем, подобное ведение дел компенсируется тем, что студент мало кому подотчётен. В Америке нет никаких заседаний кафедры, на которых надо срочно сформулировать тему, нет каких-то обязательно-отчетных мероприятий, вроде собраний и отчётности по НИРу, где надо сдать главу или четыре ваковских.  Никто никого не торопит с выпуском (выпуститься в следующем семестре или через год — опция, к которой прибегает подавляющее большинство). Единственные люди, отвечающие за судьбу студента относительно защиты его диссертации, — собранная им комиссия. Даже заведующий не имеет никакой власти над студентом в этой ситуации.

День защиты назначается диссертантом вместе с членами комиссии. Как я выяснила, самый удобный способ назначить день и час — разослать всем четырем профессорам дудл (сетку-календарь с часовыми промежутками) с просьбой отметить удобное для них время. Важно, что защиту необходимо провести до определённого дедлайна — в каждом семестре он свой.

Итак, вы нашли подходящий день, который точно устраивает всех членов комиссии. Вам нужно самому распечатать и заполнить несколько форм (Thesis Approval and Final Examination Form) — они подписываются всеми членами комиссии в конце защиты, как наши ведомости, и сдаются в главный офис университета (сдаются вами лично). В этих ведомостях, собственно, фиксируется статус вашей защиты: pass, pass with corrections, fail. Оценок нет. Первое подразумевает, что вам больше не стоит беспокоиться, второе — что надо переписать содержательно часть текста, третье комментировать не стоит. Каждый член комиссии ставит подпись — к тому же, должен расписаться Graduate Coordinator программы. В общем, эти формы — безумно ценны. Их полагается сдать строго до 23 апреля в весеннем семестре; для тех, кто выпускается в осеннем и летнем семестрах, назначены другие дедлайны. И сама сдача бумаг — далеко не финальный этап. После полагается ещё раз вычитать текст диссертации (получив по экземпляру с поправками от членов комиссии), внести корректировки и загрузить текст на сайт университета в формате pdf, указав, согласны ли вы на предоставление открытого доступа к нему. Это также нужно сделать до 23 апреля в весеннем семестре.

Всё это было мне известно в начале этого года. Но вот процедура защиты…что называется, я не знала чего ждать. Потому что никто из уже защитившихся на кафедре магистрантов-аспирантов, как правило, не остаётся в университете, да и комиссии у всех разные, подобранные каждым индивидуально. Американские бакалавры дипломы почти не защищают — 75% так точно. Или, если защищают, то это документ на 20-30 страничек, и защита проводится открытая, для всех, без привычных нам процедур зачитывая отзыва оппонента и др. Это просто представление своего проекта и короткая сессия вопросов на уточнение — в итоге студенты тоже получают pass or fail. Так делают только в очень некоторых Liberal Arts Colleges. Более распространена, кстати, такая практика, что в бакалавриате пишется т.н. senior thesis (максимум это страниц 45-50) и сдаётся на кафедру для оценки — в отсутствие любого публичного представления. Senior thesis писать могут не все — только 20% студентов-отличников, которым разрешают взять повышенную нагрузку в качестве отличительного знака (это называется honors option), что потом отразится в их дипломе.

Но теперь я многое знаю об американской защите в Graduate School.

Что было: я сделала презентацию (хотя меня никто не просил). Мой руководитель сказал, что максимум — мне надо будет 5-10 минут поговорить о своём исследовании. Но я решила что защита без презентации — несолидно. Сделала презентацию, прочла доклад. Произнесла фразу:

• It is time to pass on to Q&A,
• It is time to get grilled, — сказал мой соруководитель мрачновато.

(— Время перейти к вашим вопросам,

— Время нам вас погрузить в самое пекло.)

И именно так и было.

В целом, произошло следующее: в комнате была я и четыре человека из комиссии — два соруководителя и два читателя. Все они задавали вопросы по тексту на протяжении 1 часа 45 минут, а я отвечала на каждый. Вопросы были разные. Были вопросы из серии “почему вы не рассмотрели вот это” — типичные для наших отзывов оппонента. Единственное — вопросы эти были импровизированные, у нас на защите отзыв оппонента уже у тебя на руках, так что мне приходилось действительно на ходу отбиваться. Таких критических вопросов от каждого было по 2-3. Были похвалы — как здорово, что вы проделали / отметили вот это — на них тоже полагается отвечать комментарием. Были вопросы-соображения — из разряда “а что если рассмотреть ваше исследование с точки зрения вот такой парадигмы?”. На них приходилось тоже давать длинные развёрнутые ответы, минут на 5 каждый. По большому счёту, действо напоминало очень затянутый методический семинар с разбором уже написанного текста, только я была одна, а преподавателей — не двое, а четверо.

Потом меня, конечно, выставили за дверь. Но в комнате был ужасный эффект эха — и я слышала всё.

Замечаний у них было не так много — во всяком случае, принципиально концептуальных.

— У неё такой европейский стиль, — сказал один преподаватель, в частности, со смесью восхищения и непонимания, — Ну то есть, вы понимаете, если американца спросить “Где такая-то комната?”, он скажет: “Идите направо“. А если европейца — он скажет “идите направо, но помните, что если вы пойдёте налево, вы увидите там это и это. Просто имейте в виду”. Так пишут в Европе. Я поражаюсь тому, как детально она разобрала каждое стихотворение — просто с маниакальной педантичностью. У нас никто так не делает. Прямо такое чувство, что у неё это уже в крови (it’s deep in her bones).

— Русская филология, — полусокрушённо отозвался мой руководитель, сам эмигрант, — в ней эта традиция прямо безумно крепка, никак не выбить. Я читал её другие работы — всё то же самое. Обилие сносок, огромные массивы контекстуальной информации. Это — школа.

Позвали меня. Десять минут они заполняли формы и расписывались. Один член комиссии даже пошутил, что в комнате не хватает нотариуса. Напоследок сказали несколько протокольных слов, затем пожали друг другу руки и разошлись. Никаких цветов с бутылками коньяка не было (атмосфера категорически не располагала).

В общем, теперь вы знаете (и я теперь знаю), что я — русский филолог до мозга костей.